ОБРЕСТИ УТРАЧЕННЫЕ ИМЕНА
из сборника
"О КУЛЬТУРЕ РУССКОЙ ПРОВИНЦИИ"
Союз писателей России и администрация Смоленской области учредили российскую литературную премию имени Александра Твардовского. Вручение происходит на смоленской земле — именно там, где поэт родился в июньский день 1910 года. Хутор Загорье в нескольких десятках вёрст от Смоленска. Этот хутор — и радость, и скорбь крепкой большой семьи Твардовских. Отец в столыпинские времена взял бедную, болотистую пустошь, заросшую ивняком и елями. Раскорчевал неудобь. Построил избу, кузницу, хозяйственный двор. Колодец вырыл. Все в семье добывали хлеб трудами праведными. А когда ломали крестьянский мир принудиловкой колхозоустроительства, Твардовских определили в «кулаки», семью сослали на Северный Урал. Молодой поэт, тогда уже городской смоленский житель, не смог помочь родным. Да и как бы тогда мог? И трагедия надломленной семьи стала для него кровоточащей раной.
На всю жизнь осталось в душе и Загорье. Здесь истоки его поэтической судьбы. Хотя ощущение Загорья, смоленской земли как своеобразной вселенной явилось не вдруг: начинающий поэт в свои молодые годы порывался как можно скорее покинуть отчий угол. Его тянуло в большой город, где были и литературная среда, и печатный станок. А Загорье — непростые отношения с отцом, суровость крестьянского быта, глушь. И было даже торопливое желание к Загорью охладеть, «рассчитаться с ним навсегда».
Но скоро он возвращается сюда снова и снова — с иным настроением, с иной глубиной чувств. «На старое подворье пришёл, стою один». Или это трагическое вопрошание из другого стихотворения: «Что ж ты, брат? Как ты, брат? Где ж ты, брат? На каком Беломорском канале?»
Сохранился часто публикуемый снимок — Твардовский в Загорье осенью сорок третьего: поэт, склонив голову, стоит в шинели у иссечённого гибельным металлом грушевого ствола. Война прожгла родные места Твардовского. Но Загорье было разорено ещё прежде, когда семью сослали на Северный Урал. После войны никто на хутор не вернулся. Но в 1976 году Иван Трифонович, младший брат поэта, замечательный столяр-краснодеревщик, изготовил и подарил макет хутора Смоленскому музею-заповеднику. А потом много сил отдал воссозданию усадьбы. В 1988 году был открыт литературный мемориал «Загорье».
Теперь сюда приезжают со всех концов страны. Здесь проходят литературные встречи, фестивали, выступают фольклорные ансамбли — русские, белорусские — славянские.
О крестьянском уходящем мире, о Великой Отечественной войне, трагедии, сломе страны и человека, о подвиге Александр Трифонович Твардовский сказал просто и глубоко. И во всём у него — родина малая и большая.
В перестроечном многословии литературно-критические дамы и мужи «Огонька» и подобных ему изданий вдруг ополчились против малых родин, сыновнего отношения к ним, якобы провоцирующего этнические баррикады. Трубадурский посыл «Мой адрес — не дом и не улица, мой адрес — Советский Союз» в этих писаниях приобрёл глобальный замах. И что там твои Мценск, Острогожск, Елец? А их неповторимость, народный уклад? Песни, говоры, исторические предания? Да именно всё это для агрессивной синтетической масскультуры — что красный лоскут для быка. «Культура без сердца есть не культура, а дурная цивилизация». Для подобной внедуховной, вненародной, внесердечной и внесочувственной культуры в её глобальном шествии, с её легионами режиссёров, исполнителей и истолкователей неприятно уже само бытие классики и фольклорной культуры малых родин. Как культуры истинной, высокой, духовной.
Малая родина, отчий край — явление и понятие историческое, национальное, духовное. Задумывая и редактируя многотомный «Отчий край», я не раз вспоминал исполненные точности и выразительности слова Твардовского — о том, что в творениях подлинных писателей безошибочно распознается их малая родина, поскольку они неповторимо изобразили свои донские, приднепровские, волжские края с их цветами, песнями, отголосками исторических судеб...
И в строке самого Твардовского так часто, так зримо и поэтично присутствует Смоленщина — его малая родина.
Здесь следует сказать вот о чём. Смоленск и Воронеж по душе, по историческому жребию гораздо ближе друг к другу, нежели по карте. Сближают их, разумеется, и люди. Известные. Знаменитые. Геополитик Снесарев. Военачальники Лизюков и Черняховский. И, конечно же, Твардовский. В Воронеже поэт бывал не раз. В годы войны работал в армейской газете, редакция которой несколько месяцев находилась в Воронеже. После войны избирался депутатом Верховного Совета РСФСР от Воронежской области. Много и не раз помогал он воронежцам-литераторам.
Великий поэт и великий редактор. Редактируемый им «Новый мир» — целая эпоха литературной жизни. Да и не только литературной. Что значило для общества и страны появление в журнале «Одного дня Ивана Денисовича» Солженицына или его же «Матрёнина двора», где целые трагические пласты народного бытия! Вспоминаешь имена Фёдора Абрамова, Бориса Можаева, Василия Шукшина, в произведениях которых с сердечным соучастием отображалась судьба человека, народа. С другой стороны, в новомировском разделе критики немало появлялось и вульгарно-социологического, атеистического. На журнал действовали разнородные силы, и Твардовский как редактор был не всегда свободен. А вот как поэт он был внутренне свободен!
Мы сегодня находимся в окружении подмен, лжеценностей, лжезнаков, лжекультуры. Понятно, что подобное в мире — не в первый раз. Но в годины перемен, о которых китайцы говорят, не приведи жить в них, действительные ценности обесцениваются, действительные смыслы искажаются или затемняются как никогда. И, чтобы достало сил видеть правду и жить по правде, надо чаще обращаться к отечественной и мировой классике. К Пушкину, Тютчеву, Достоевскому, Некрасову. И к Твардовскому — тоже. Вот его, казалось бы, самые простые строки: «На хуторе Загорье в былые времена леса, поля и взгорья имели имена». И где они? Россия за последний век столько утратила их, да и поныне утрачивает... Нам предстоит долго ещё вспоминать и обретать утраченные имена и восстанавливать утраченные корневые смыслы и сущности.
2004
